(3-часть)
- Малохат Эшонкулова
Сон для меня – это путешествие на другой мир. Как вы, я не знаю. Но я во сне летаю в другом мире. Наверно, мое путешествие по не знакомому мне пространстве закончилось, и Я вернулась опять в свой мир, на землю. Глаза открываю и чувствую, что лежу животом вниз. Сначала сразу не поняла, где Я. Не могу шевелиться. Спина стала как доска, твердая и тянет от боли. «Господи, где Я?» Вчерашнее событие вернулись на память, и возобновилась душевная боль. «Господи, в чем моя вина? Желание помочь народу и бороться за его процветанию – это преступление? Меня еще ждали и эти страдания?» разными такими мыслями встала с места. Смотрела в зеркало и видела отражение измученной женщины, с опухшими глазами, и синяками под глаз. Само себя не узнавала. Вижу изменения левой глаз. Это усиление болезни внутреннего токсического зоба. Я заработала эта болезнь в 2002 году, когда судилась с бывшим руководством Уз ГТРК. Как не старалась, не смогла поправиться, и полностью избавиться от болезни. Обострение хронической болезни после стресса, с симптомами расширение левого глаза и усиливается сердцебиение. Такое состояние повторяется. Открыла кран, чтобы умыться. Нет горячей воды. Холодная вода идет ели. «Город называется, даже зимой нет горячей воды. В центре города нет воды, черт возьми» ругалась сама себе. В зеркало увидела себя и испугалась. Надо пользоваться косметикой, а то выгляжу как больная. Но сейчас нет капли желания заниматься рисованием брови и глаз. В голове разные мысли крутятся: «Почему меня привезли сюда? На что намекают? Хотят показать свою мощь что ли? Намекают, что в любой момент меня могут уничтожить? Или может это предупреждение? Кто знает, что у них на уме. Я одно прошу не бить меня и не унижать и оскорблять мое достоинство!» сказала Я сама себе. Как могут применять насилие, когда у них нет на это основание. И Я постараюсь не провоцировать их на грубость. Правда, когда Я встречаюсь с сотрудниками силовых структур, у меня появляется желания задушить их. Еле удерживаю свою злость. И не показываю им свое состояние, хотя мне в это время хочется сорвать с них их погоны. Держусь крепко и веду себя спокойно, и моя реакция на происходивщейся, как на привычное дело, ничего не значимые. Никогда не повышаю голос и никогда не ругаюсь. Повинуюсь всегда их приказом и указаниям. Наверно мой послушный характер не дает им повода нагрубить на меня. Допустим, если не повинуюсь, начинаю возражать оторвусь ли от них? Оставят ли они меня в покое? Нет, конечно. Тогда они применяют силу и в наручниках заставят меня доставить туда, куда им надо. Хочу Я этого или нет, Я бессильна сейчас перед ними. Поэтому не надо им давать повод употреблять силу. Может быть Я не права? Но Я так считаю и это мое мнение.
Вдруг стук на двери и послышался голос оттуда:
– Опа, вы готовы? Тогда поехали, – голос был мне знаком. Это был «доктор». Вышла из квартиры.
– Как вы, опа? Я боялся, вдруг вы выпрыгните с 6го этажа. Вы нормальны? – Он поздоровался с шуткой.
– Я не настолько умалишенная, чтобы выброситься из окна. Я еще хочу жить. Наша жизнь дано нам богом. Это грех не ценить боже дар! – сказала ему.
– Вчера вы были оппозиционером. За ночь стали монахиней что ли?
– сказал собеседник хитро улыбаясь. Я посмотрела на него не довольно. Мы сели на вчерашнюю машину и покинули город быстро.
– Вы меня везете в Акдарья что ли?- спросила, увидев мне знакомую речку.
– Да, сдадим вас на доверенные руки, – ответил высокий сотрудник, который сидел впереди.
– Уже полдня. Мое мероприятие, в котором Я должна была участвовать, уже почти закончилось. Если даже сейчас полечу, все равно не успею в Ташкент на мероприятие «ОШ». Теперь спокойно можете меня отпустить. Пожалуйста, пойду Я домой, как там мои дети и муж? Мне надо с ними быть.
Водитель и «доктор» молча улыбнулись. Заезжали в цитадель Лойиш Акдарьинский. В РОВД увидела Улугбека, который всегда улыбается. Ой, господи, все, когда рожают кричать, а его мама наверно родила его улыбаясь. Он все время показывает свои зубы.
– Опа, вчера я вас предупредил не выйти из дома, но вы не послушались, оказывается? – с укором он встретил меня.
– Теперь вы применяете статью «беглец» по отношению ко мне? Статья состоит из нескольких частей? Вы не устаете гоняться за мной? Цель ваша достигнута. На мероприятие не смогла попасть. Еще что вы хотите от меня? – с упреком ответила ему.
– Ну ка заходите – он пригласил внутрь здания. Наблюдатели, которые меня сопровождали, попрощались возле РОВД и уехали.
Вошли в ту не уютную комнату, где стулья сломанные.
– Так, гость наш, вам не скучно? – спросил Улугбек.
– Вы же мне не даете скучать. Гоняетесь за мной везде, как будто, играете со мной в прятки. Вы выиграли игру. Мои поздравления, – сказала с обидой.
– Вы очень спокойная, и у вас есть на все ответ. Опа, вы мне нравитесь. Вам надо было родиться мужчиной. Были бы с вами коллегой, – он улыбнулся хитро.
– Что вы хотите этим сказать? Просто вам не нравится моя смелость что ли? Говорите открыто. В детстве Я была во главе группу детей из нашего кишлака. Тогда много раз мечтала стать мальчиком. Но сегодня благодарно всевышней, что меня сотворил не мужчиной, – сказала Я, хитро ухмыляясь.
– Но, почему?
– Если Я была бы мужчиной, один из этих стульев, точно сломался бы на моей голове, и окрасилось бы кровью, – указала на старые сломанные стулья. Если Я была бы мужчиной, со мной бы даже не общались бы. Посыпались бы удары на меня вместо дискуссии. Не зря же эти стулья у вас здесь все как «инвалиды». Причина, какая, знаю, немало 10 человек наверно пострадал от них. И сейчас наверно вас тянет на привычное занятие, – пошутила ему.
– Ой, ой! У вас богатая фантазия! Вы гадальщица что ли? – смеялся он.
– Это же правда. Вот Я, например, тоже задержана. Вот вы живая стена передо мной, – сказала, смело увидев хорошее настроение собеседника.
– Творческие люди умеет преувеличивать. Вот вы журналист, но не надо так сильно увеличивать, вы свободная гражданка, опа.
– Улугбек, прошу вас, нас двое сейчас здесь в кабинете, давайте поговорим. Вы достигли, чего хотели. 8 декабря уже позади. Мероприятие закончилось. Теперь нет никакого смысла задержать меня здесь. Прошу вас, отпустите меня, Я поеду домой, — умоляла ему.
– Если это зависело бы от меня, в тот же день Я бы прекратил в прятки играть с вами, – он так ответил и вышел из комнаты.
Осталась в комнате одна долго. Но потом объявился Улугбек.
– Опа, хорошо сидим, болтаем, куда вам спешить?— сел он напротив меня. Лучше говорите о новостях в интернете, со вчерашнего дня думаю об этом, – сказал, и сел удобнее, держа челюсть рукой.
– Сейчас нет у меня настроение, разговаривать о сайтах, – сказала Я уныло.
– Что случилось? Вы сегодня не такая бодрая как вчера?
– Очень устала. Не спала же ночью. Нет сил. Лучше меня отпустите или закройте меня здесь одной. Немного подремлю, – просила Я.
– Жаль, сегодня тоже хотел побеседовать с вами, – сказал он как пианист, играющие клавиши пальцами, стуча на стол. Немного посидел и вышел из комнаты. Как школьница, положила голову на руки и заснула на столе; Когда поднимала голову, уже был закат солнце. Подушка, были мои руки, и так сидела задумчиво долго. Вдруг объявился Улугбек на руках что-то завернутое в синюю бумагу.
– Вот ваши вещи, опа, – положил целлофановый мешок на стол и вытащил оттуда что то, – принимайте.
Видео оптика, видеоаппарат, мой телефон, моей дочери и племянницы, и флеш карты. Не было даже силы проверить состояние техники.
– Напишите расписку о том, что получили обратно свои вещи, пожалуйста, опа, – Улугбек протянул мне лист бумаги с ручкой.
Корявым почерком черкнула на бумагу и, оказывается, поставила дату 7 декабря. Улугбек посмотрев:
– Вы на один день с опозданием, опа, сегодня 8 декабря, – и вернул мне расписку.
– Да, простите, сама же недавно вспомнила, что сегодня 8, но это от усталости.— Не переписала, только поменяла дату, зачеркнув 7…
Все равно Улугбек не отпустил меня. Заставил просидеть в этой комнате до 1.30 ночи 9 декабря. Акдарьинские сотрудники МВД и СНБ оказались намного скупее, чем самаркандские. Целый день сидела голодной!
3 часа просидела в Акдарьинском РОВД. Просила пойти и покушать где-нибудь. Не разрешили. Тогда у них просила принести, что нибудь поесть. Предложила деньги, на покупку еду, но не согласились. Умоляла! даже не обратили внимание. Я выдержала 19 дневную голодовку. Это было ерунда для меня. Но не перестала капризничать, и все время повторяла и просила дать еду. Таким путем как бы измеряла их человечность и гуманность по отношению задержанным…
– Улугбек, сегодня тоже останусь здесь что ли? – спросила уставшая.
– Это зависит от вас. Вам что лучше, находиться здесь в холодной комнате или у матери в кишлаке?— ответил он с условием.
– Выбор значит за мной, конечно, у матери лучше! – Крикнула Я от радости.
– Если дадите слово, что не будете не послушным и не покинете дом самовольно, мы можем вас отвезти вас в Киет к матери, – перешел он к серьезному диалогу.
– Поверьте мне, даю слово не покинуть дом ни на один шаг, – обещала Я оживленно.
2.00 часа ночью 9 декабря сам Улугбек привез меня домой. Возвращаясь, он сказал: – Я поверил вам, опа! Никуда ни на шаг! – приказал он.
Все спят. Чтобы не разбудить никого, как кошка потихоньку вошла в комнату, где спит мама. Темнота. Свеча сожглась до конца. Не хотела чиркнуть спичкой. Как слепая искала свой диван, где Я обычно сплю. «Слава богу! Слава свободу!» восклицала с радостью. Недавно так сильно хотела спать, но теперь, ни как не могу уснуть. Как бы сильно не устала, все равно не могу заснуть. Смотрела на окно, выходящий в сад. На улице светло, чем дома. Идут мысли потоком. Как могла так, уверенна, сказать что «буду в 12.00 в Алайском завтра» когда провожала дочь Зарнигор в Ташкент 7 декабря? Почему не добавила, «если бог позволит» или « если суждено», почему? Сама себя ругала. Вот результат! Не суждено, оказывается, не смогла быть там. Такими мыслями карала себя. « Что там было, в Алайском? Мирно все прошло или нет?» Не уснула, всю ночь поворачивалась.
…. Кишлак сам по себе тихий, только люди здесь встают раньше, чем петух. С утра не дают спать. Спряталась под одеяла и закрыла уши. Все равно слышно как они говорят. Они же громко говорят. Еле встала. 9 декабря, утро. Вода в ведре, которое стояло на улице, замерзла. Кулаком ударила на лед, сломалась и внизу вода была теплая. Набрала воду рукой и умывалась, вода стала как лед. Побежала в дом. Села за дастурхан, и присоединилась с теми, кто уже сидит, и поздоровалась со всеми.
– Через два дня опять вернулась? Что случилось? Давай обниму тебя, – развернула руки мама, – ты теперь часто здесь, странно.
– Захотелось мне поухаживать за вами, мама.
– Из-за меня не надо ссориться с мужем. Чтобы твой муж не жаловался «Эта старая баба ни как не умрет, и нам доставляет хлопоты. Меня разлучает с женой». Пусть на меня не жалуется, здесь люди добрые, не оставят меня одну, – сказала мама беспокоясь обо мне.
– Сам муж меня отправил к вам, сказав, что хлопоты жизни не кончаются. А вот по маме тоже надо заботиться, и брать ее благословение, – солгала маме. А что мне надо было сказать, не могу же ей сказать что «Я пленница, если даже захочу не смогу поехать».
– «От залы – не деньги, от зятя – не друг» сказали наши предки. А что, они ошиблись? Разве зять жалеет тещу? Дай бог ему здоровье и долгих лет жизни! Пусть всегда будет ему радость, а не печали никогда! – благословила его мама. Все еще завтракали, а Я стала звонить.
– Мама, они вернули наши телефоны? – обрадовалась дочь.
– Да, вернули…, – дала ей свой телефон и говорила, – посмотри, не видно антенны.
Из трех, не один аппарат не работал. Ни с кем не смогли связаться.
– «ucell» плохо работает, – нервничала Я, – Все страдают! — обвинила компанию. Были заняты с телефонами с дочкой, вдруг пришла соседка- невестка Гюзаль с молоком на руках.
– Опа, возле ворота вас кто-то просит, — сказала она с испугом.
С удивлением пошла к воротам. Там стоял молодой парень в форме милиции.
– Слушаю!- обратилась к нему серьезно.
– Вы здесь, опа?
«Где мне быть, если не здесь, в могиле что ли?» хотела кричать. Но еле держала себя.
– Как видите, а что? — спросила не довольно.
– Вы под домашним арестом, опа, Мне надо было донести вам об этом. Вам не разрешается выйти из дома.
– Сначала представьтесь, вы кто?
– Я участковый инспектор махаллы Бутанош, Хасан.
– Ваша фамилия?
– Ахроров…
– Это вы мою несовершеннолетнюю дочь принудительно повезли в РОВД без моего присутствия? — со злостью спросила, – хорошо, что вы сами пришли. Я вас искала. Вы знаете, что нарушили закон?
– Я ничего не знаю, опа, приказали привезти, Я отвез. Я не заставил никого, и насильно не толкал ее в машину. Просил, она сама спокойно повиновалась. Не верите, спросите у соседей, – ответил участковый инспектор.
– Дайте мне оповещение о том, что Я являюсь под домашним арестом, и уходите. Не надо здесь пугать народ. С вами будет разговор в другом месте, — и отправила его.
– Не уходите никуда? — оборачивался он.
– Есть оповещение?
– Нет…
– Тогда вы спокойно идите и принесите мне оповещение, Я здесь и никуда не собираюсь уехать, – сказала спокойно.
Он ушел. Вышла Гюзель из дома на галоше мужа.
– Что случилось, Малохат опа? С утра в нашем кишлаке появились люди без формы на машинах без номеров. Они наблюдают ваш дом, – она указала в сторону дома Махмуда. Я не обратила на это внимание раньше. Смотрю, действительно, за домом Махмуда, 200 метров от нас стоял РАФ светлого цвета.
– В начале этой улицы, возле магазина стоит Нексия без номера, а напротив дома Хамзы стоит Матиз. Тоже без номера. На ведущей дороге в сторону трассы тоже стоит Нексия без номера, – информировала нас соседская невестка с шепотом, потом начала задать вопросы, – Что случилось, опа? Я волнуюсь.
Не признавала слова участкового инспектора, о том что Я являюсь под домашним арестом. Когда увидела машины без номеров, поняла, что преследования продолжается……
( продолжение следует…)
Малоҳат Эшонкулова
Лидер Народно-Демократического Движения “Бирдамлик” в Узбекистане