Часть 1. Этапом на Нептун
Алишер Таксанов
Летающая тюрьма «Ислам Каримов» считалась самой страшной во всей Солнечной системе. Здесь служили отморозки человечества – палачи, надзиратели, следователи-костоломы – короче, люди с уродливой психикой, патологической ненавистью к инакомыслящим и манией величия, верой в собственную правоту и безгрешность, то есть те, которых презирали в обществах и государствах на Земле, Марсе и Луне, однако в которых нуждались деспотичные режимы, сохранившиеся по сей день кое-где, в частности, в Демократической Республике Узбекистан. Нужно заметить, что обслуживающий контингент тюрьмы формировали по специальным тестам, которые отсекали появление человеколюбия, гуманизма и сострадания, толерантности в этой среде. И не удивительно, подобными садистами был создан кошмарный режим для заключенных. Более того, они изобретали и внедряли в практику новые способы пыток и умерщвления, организовывали изощренные издевательства. Поэтому для человека, попасть сюда, однозначно означало или быструю смерть, или медленную, но болезненную и ужасную.
Кстати, на главном шлюзовом отсеке горел транспарант: «Добропожаловать в ад – в Великое будущее Ислама Каримова для отверженных и падальщиков[1]!», и это читал каждый, кого на транспортном корабле доставляли в летающую тюрьму. Шансы вернутся обратно были призрачными – лишь пару десятке повезло, и то в результате сильного международного давления. Однако и они, вернувшись домой, не дотягивали больше года – их организм был изношен в результате чудовищной эксплуатации и издевательств, и не мог удержать жизнь.
«Ислам Каримов» – это гигантский корабль, построенный к столетию со дня рождения диктатора Узбекистана его дочерью Гульнарой Исламовной, взявшей тогда по наследству власть. Запущенный в январе 2038 года в космос, он за пять месяцев преодолел расстояние от Земли до Нептуна и остался на его орбите, став четырнадцатым спутником. Имея размеры в два километра в длину, пятьсот метров в ширину и сто – в высоту, он вмещал в себя более ста тысяч заключенных и пять тысяч обслуживающего персонала, из которых девяносто девять процентов считались садистами. Все они были офицерами и сержантами Министерства по демократии и свободе – органа, осуществлявшего насилие и репрессии, следившего за тем, чтобы ни одна крамольная мысль не засела в головах граждан Узбекистана (практически это был правопреемник ранее существовавших Министерства внутренних дел, Генеральной прокуратуры и Службы национальной безопасности). Один процент – это привлеченный технический персонал, который следил за состоянием атомного реактора, машин и оборудования, в основном это простые инженеры, механики. Были также врачи, не имевших отношения к следователям и надзирателям, они поддерживали какую-то санитарию, хотя изменить негативные процессы влияния космоса и условий труда на здоровье людей в полной мере не могли.
Дело в том, что корабль был не только местом заключения для оппозиционеров и диссидентов – врагов политического режима, сохранившегося в Узбекистане, но и заводом, где перерабатывали руду, добываемую с глубин Нептуна. Автоматы подвозили к «Исламу Каримову» сырье, и уже на агрегатах подневольные рабочие выделяли «гулий» – особо ценный минерал, который использовался в ювелирной, тяжелой промышленности, а также энергетике. По стоимости и технологическим возможностям он превосходил золото, серебро, драгоценные камни в сотни раз, и поэтому имел особый спрос на рынке. Практически, «гулий» служил валютой для взаиморасчетов не только стран, но и населенных планет. Он же был природным аккумулятором, способным хранить энергию, и поэтому иногда применялся в энергодефицитных регионах. Единственным владельцем лицензии на добычу «гулия» была Гульнара Каримова – дряхлеющая сто пятилетняя женщина, одна из самых богатых и жестоких дам Солнечной системы. Известно, первоначальный капитал она сколотила в годы правления ее кровожадного отца, высасывая ресурсы из республики и переправляя в западные банки. Гульнара вложила часть средств в выгодные проекты и утроила свое состояние, а потом построила корабль. Это был рискованный с точки зрения коммерции шаг, ведь затраты могли и не окупиться, если бы переработка руды оказалась сложной. К ее счастью, инженер Шмицерман изобрел технологии, позволяющие из горной массы извлекать минерал, а фирма Doc Werner разработала дешевый способ сбора руды с поверхности Нептуна и доставки на орбиту, к «Исламу Каримову». Уже через год эксплуатации космического завода, все вложения вернулись с лихвой и дальше он приносил только гигантскую прибыль, приумножая и без то огромное состояние Гульнары. Попытки других государств присосаться к добыче «гулия» сразу пресекались, так как ООН в свое время продал патент на разработку и добычу только ей, и ничто не могло изменить статус-кво, если того не желала сама Гульнара Исламовна. Китай и Россия получили предупреждения от Луны, Марса и США, что следует уважать международное право. Поэтому ни одна другая станция или корабль не посещали территорию Нептуна.
Однако не все было просто. Минерал содержался в массе, которая отличалась высокой радиоактивностью, и при работе с ней не спасал и защитный костюм. В итоге большая часть заключенных из первой сылки вымерла, а некоторая мутировала, превратившись в уродов и чудовищ. Они уже мало напоминали людей и, соответственно, у них и психика была далека от человеческой. Взамен им высылались новые арестанты, ибо численность населения Узбекистана была также не маленькой, и рабочих рук для космоса хватало. Через двадцать лет «Ислам Каримов» был кораблем-тюрьмой, где проживало сообщество странных существ, контролируемых людьми-садистами. А ежемесячно с его борта на Землю уходил груз с сотней тонн «гулия», взамен транспортники привозили новых заключенных, прошедших конвейер судилища, и продукты питания. Всех, кто не выдерживал условия и умирал то ли от суицида, то ли ему помогали уйти в мир иной сами охранники, хоронили здесь же. Хотя разве это были похороны? – мертвеца в чем был одет просто выкидывали за борт, не сказав ничего вслед, и лишь некоторые заключенные тихо шептали слова молитвы. Надзиратели только гоготали, радуясь, что одним «врагом народа» стало меньше в солнечной системе.
Журналист Алексей Воронович не тешил себя надеждами хорошей жизни на этом корабле, слухи о страшной здесь жизни доходили даже до Земли и Луны, однако попытки международного сообщества провести инспекцию на соответствие принятым нормам содержания заключенных наталкивались на сопротивление репрессивного Узбекистана и лично Гульнары Каримовой со своим внуком Абдугани, не желающих, чтобы все узнали о том произволе, который был создан с их благоволения на «Исламе Каримове». Арестованный за свои критические статьи во Всепланетной киберпаутине Interplanet по обвинению в государственной измене, призывах к свержению конституционного строя, а также уклонении от уплаты налогов – обычный набор уголовных статей, что клепала против оппозиции Министерство по демократизации, – Алексей был быстро осужден – у судей даже сомнений не возникло в бредовости данного дела! – и отправлен отбывать тридцатилетний срок у орбиты Нептуна. Правительство прекрасно осознавала, что шансов вернуться домой даже после этого срока у опального репортера просто нет – никто из них не протягивал десяти лет.
– Ты – труп, и не строй иллюзий на благополучный исход, – честно и ехидно одновременно говорил ему старший инквизитор Министерства Толипов, который фабриковал обвинение. Впрочем, особого и выдумывать ему не пришлось – он просто скопировал дело с другого работника СМИ, которого отправили в космос полгода назад, заменив только фамилию и дату рождения, а также количество статей, «представлявших угрозу безопасности страны, дестабилизирующих экономику и сеявших панику среди населения» – так часто звучали некоторые претензии власти к не подконтрольной прессе. – Не следовало тебе давать критические заметки о нашем свободном обществе и любимом президенте – Абдугани Каримове – правнуке великого «Человека, определившего эпоху»[2], именем которого назван наш летающий санаторий. Именно туда тебя и отправят, дорогой мой журналист, чтобы ты осознал свои ошибки и исправился, если, конечно, останешься в живых. Но я не стану врать – этого не будет. Так что твое дело мы просто отправим в архив или вообще сожжем как ненужный документ.
Нельзя сказать, что с этим был согласен сам Алексей. Яростно сжимая кулаки, закованные в титановые наручники, он мысленно клялся себе, что вырвется отсюда, сбежит и еще покажет госпоже Каримовой и ее внуку, стоявшему у руля власти уже двадцать лет, где раки зимуют. А сейчас он сидел в жестком кресле и через иллюминатор наблюдал, как транспортник «Рустам Иноятов»[3] – личность, у которого тоже руки по локоть в крови! – причаливал к космической тюрьме. Над головой висел Нептун – одна из холодных планет Солнечной системы, и проклятое Всевышним место. Его атмосфера абсолютно была не пригодна для человека. В ее верхних слоях находился водород и гелий, а также метан, и это с высоты эта смесь придавала планете ярко выраженный синий оттенок, как результат поглощения верхним покровом красных лучей. Тут Алексей вспомнил, что пролетая мимо Урана, был поражен его аквамариновым цветом, словно кто-то расписывал его однотонными красками. Однако на Нептуне формировались облака из сероводорода и аммиака, которые окутывали поверхность, скрывая от взоров с космоса, но там, у поверхности, не было ни тепла, ни зелени, ни животного мира. Только лед из различных веществ, камни и абсолютный холод. Где-то у горных массивов работали в автоматическом режиме гигантские автоматы, добывающие «гулий». Метеорологическая обстановка была не из самых приятных – сверхзвуковые штормы, противостоять которым не просто. Поэтому туда спускали ремонтников, если выходила из строя какая-то часть электроники или механики, хотя не все могли вернуться обратно – в таких условиях даже в скафандрах протянуть долго было сложно, не говоря о случаях, когда штормы размазывали зазевавшегося человека о камни. Почти половина ремонтников оставалась замерзшей на поверхности планеты, и их судьба никого не интересовала. Поэтому отправляли туда по большей части тех, кто был приговорен к смертной казни, или к пожизненному заключению. Надзиратели вводили в жертву специальный наркотик, который снимал сопротивление, и сажали в капсулу. Тому уже ничего не оставалось, как выполнить задание, или обратного пути у него уже не было.
Тут Алексей обратил внимание на кольцо, опоясывавшее планету. Она не была такой же величественной, как у Сатурна, однако придавала Нептуну определенную прелесть. Вообще-то это вращались по круговой орбите ледяные частицы, покрытые силикатами, или основанные на углероде материалом, вполне возможно, это определяло их красноватый оттенок. Самое интересное, этих колец насчитывается аж целых пять. Самое внешнее и яркое именуется кольцом Адамса, оно расположено на расстоянии шестидесяти трех тысяч километров от поверхности планеты, и его ширина всего около пятидесяти километров. Причем яркость этого кольца были неравномерными: на тонком «ободке» располагались три яркие дуги протяженностью от тысячи до десяти тысячи километров, называемые как «Свобода», «Равенство» и «Братство» – это звучало как издевательство над теми, кого нещадно эксплуатировали и убивали в летающей тюрьме. Говорят, именно сюда злые охранники сбрасывали трупы, мол, теперь вы все свободны, равны и родственники друг другу. Далее, на расстоянии пятидесяти трех тысяч километров от центра Нептуна лежало кольцо Леверье шириной около ста километров, там кружились спутники с аппаратурой по метеосводке и дистанционному исследованию грунта, еще ближе – на расстоянии в сорок две тысячи километров – размытое кольцо Галле. Еще одно слабое кольцо по имени директора тюрьмы Закира Исаева – Исаевское – шириной около пятисот километров проходило по орбите Галатеи и состояло из вещества, выбитого из ее поверхности.
По мере приближения к Нептуну, его диск закрывал все за собой. Не скроем, журналист был очарован великолепием этой восьмой и последней, как говорили ученые, «настоящей» планеты Солнечной системы. Перед этапированием с узбекского космодрома «Жаслык» в летающую тюрьму, всем заключенным раздали листки с информацией, чтобы те поняли, куда их направляют и что их там ждет. Итак, Нептун двигался по почти круговой орбите, делая один оборот за сто шестьдесят пять лет. Безусловно, с такого расстояния Солнце кажется не диском, как с Земли, а яркой звездой, и это подтверждалось стереоизображением на справке. Получалось так, что освещенность, создаваемая здесь для Нептуна, почти в девятьсот раз меньше того, что создавалось нашим небесным светилом на Земле, но в тоже время в пятьсот двадцать пять раз превышает свет, что получает Земля при полнолунии. «Нептун – планета, погруженная в вечные сумерки, и вы как кроты будете жить в этой зоне», – ехидно говорили им сопровождающие охранники из Министерства по демократизации. От этих слов многим становилось не по себе, женщины плакали и тихо молились, чтобы даже там их не покинул Всевышний и позаботился об их судьбе.
Поскольку во время полета заняться было нечем – а читать здесь книги или смотреть фильмы запрещалось, все-таки не на курорт их везли! – приходилось перечитывать справку, и Алексей практически выучил ее наизусть. Он мог дословно воспроизвести ее: «Масса Нептуна составляет 17,15 масс Земли, его диаметр почти в 4 раза превышает диаметр нашей планеты, а средняя плотность (1,64 г/куб.см) всего в полтора раза больше плотности воды. Нептун входит в группу планет-гигантов Солнечной системы, куда кроме него входят также Юпитер, Сатурн и Уран. Однако, в отличие от Юпитера и Сатурна, сложенных в основном водородом и гелием, масса водорода и гелия в составе Урана и Нептуна составляет не более 15-20% от их полной массы. Иногда эти две планеты называют малыми, или ледяными, гигантами. Подобно остальным планетам-гигантам, Нептун быстро вращается. Он делает один оборот за 16,11 часа. Этот период соответствует вращению планеты как целого, в то время как экваториальная зона вращается медленнее, а приполярные зоны – быстрее этого периода. Скорость ветров на Нептуне достигает 300 м/сек. Эффективная температура планеты составляет всего 59К (-214С), между тем отмечено еще более нижняя точка – около 45К. Нептун, в отличие от Урана, имеет внутренний источник тепла неизвестной природы и излучает в пространство в 2,7 раза больше энергии, чем получает от Солнца».
И именно здесь в пятистах километрах от поверхности находилась летающая тюрьма. Транспортный корабль уже причаливал к «Исламу Каримову», выдвинув захваты, – пилоты умело маневрировали, в чем им следовало отдать дань уважения. Хотя они больше заботились о своей безопасности, чем о жизни тех, кого везли полтора месяца с Земли. Все заключенные, скованные одной цепью, прильнули к иллюминаторам. Стоявшие рядом охранники усмехнулись, и один из них с издевкой крикнул:
– Смотрите, смотрите, уроды, где вам предстоит помереть! Это будет уроком для других, как выражать недовольство или обманывать нашу самую демократичную и либеральную власть, наше Великое будущее, которое уже достигли честные люди, но не вы, мерзавцы и гниды! С каждой секундой вы все ближе и ближе в ад, и молитесь, чтобы смерть скорее настигла вас, ибо жизнь здесь не покажется вам сладкой.
Заключенные молчали, стиснув в презрении зубы. Они понимали, что бессмысленно спорить или выражать протест – тут с такими не цацкаются: в лучшем случае сразу пристрелят, в худшем, отправят на пытки или опыты – об этом тоже доходили кое-какие сведения. А могут просто открыть люк и выкинуть человека в безвоздушное пространство. Хотя смерть будет практически мгновенная, что избавит от мук и страданий. Впрочем, такой исход для некоторых казался более гуманным и приемлемым, чем от пыточных инструментов садистов, обитавших в тюрьме.
А тем временем огромная масса летающей тюрьмы приближалась с каждой минутой, заслоняя уже сам Нептун. Дух захватывал от его размеров, и мысленно каждый удивлялся, как можно было такое построить и запустить в космос. Виднелись блоки с атомными реакторами, цеха, локаторы и двигатели, которые использовали для того, чтобы удержать корабль на орбите Нептуна, сотни пришвартованных капсул с рудой. Причальный шлюз пассажирского значения располагался в самом начале, и там уже находилось два транспортника, которые вот-вот должны были вернуться на Землю с добытым минералом «гулий», а также сотрудниками, отбывающими в отпуск или сменившихся с вахты. И еще сотня богатеев получат чудные игрушки стоимостью в миллионы «кварков»[4], а садисты с упоением будут рассказывать коллегам в Министерстве, какие изощренные пытки придумывали для заключенных.
– Вот она, наша тюрьма, – тихо прошептал кто-то за ухом Алексея. Он обернулся и увидел имама Андижанской мечети Бахтияра Мамурова, седоватого мужчину, который чтил шариат выше, чем законы диктатора Абдугани, и за это был наказан. – Это послано нам Всевышним в виде испытания, и его мы должны стерпеть с достоинством.
– Нас сюда послал отморозок в «Ок-Сарае», – с негодованием произнес другой заключенный по имени Шерали Абутов, который три месяца назад работал таксистом и попал на скамью подсудимых лишь за то, что не хотел делиться с трудовым заработком с сержантом воздушно-дорожной инспекции Министерства по демократизации. Ему быстро впаяли соучастие в террористической организации и тоже сослали на Нептун для осознания своего заблуждения и перевоспитания. Он был верующим, однако не считал, что нечто подобное ему дает Аллах, ведь за всю свою жизнь он не сделал ничего грешного, жил по чести и совести. Только такие персоны были не в моде в Великом будущем, в котором прозябало восемьдесят три миллиона граждан ДРУ, и только менее миллиона получали наслаждение от беспечной и сытой жизни.
– Молчать, подонки! – прикрикнул на них один из надзирателей, стуча прикладом парализатора по стене, он не слышал разговора заключенных, однако понимал, что в данную минуту никто ласковым словом не вспоминает диктатора и его карающую систему. Подобные реплики следовало подавлять в зародыше. – Говорить будете в своих камерах, если позволят, а сейчас быстро от иллюминаторов – насмотрелись!
Двое отодвинулись от Алексея и угрюмо уставились в потолок. Журналист им ничего не сказал, а только продолжал смотреть на место их нового проживания. На борту тюрьмы горели гигантские буквы «Ислам Каримов», и даже за тысячу километров их можно было прочитать. «Эх, судьба, судьба, какие дороги мне выбираешь?», – думал он, откидываясь на спинку далеко не мягкого кресла – тут все было сделано так, чтобы создать минимум комфорта для заключенных. Чтобы не занимать охрану проблемами обслуживания заключенных, в частности, сопровождением каждого из них в туалет, конструкторы придумали неплохой выход: сами кресла одним нажатием кнопки трансформировались в унитазы, которые высасывали все испражнения и выкидывали в космос. Практически, в этих креслах люди спали, ели и справляли нужду. Унизительно было и то, что мужчины находились рядом с женщинами, и гигиенические процедуры приходилось выделывать практически в поле зрения противоположного пола. Впрочем, к этому вскоре все привыкли, ибо даже к скотскому отношению человек способен адаптироваться, и не зацикливаться на многих вещах, что раньше казалось бы дикостью и неприемлемым. Раз в сутки всем разрешалось встать, чтобы размяться, тоже не отходя от места «прописки», и помолиться, если есть такая необходимость. Естественно, такое стерпеть мог не каждый. Уже пять трупов скинули под дюзы, и их пепел плавал где-то между Марсом и Ураном. Как шутили охранники: «Вы еще им, мертвецам, позавидуете!» И было понятно, что это совсем не шутка.
Сейчас транспортник перевозил сто заключенных, среди них были старики и женщины, и даже десятилетний ребенок, отказавшийся выйти на зараженную радиацией поле для сбора мутированного хлопка. Нужно сказать, что собирать его было не просто – это растение стало хищником и кусала каждого, кто пытался снять с коробочки «вату». А поскольку укус был ядовит, то работать приходилось в жестких перчатках, но и это не всегда помогало. Ежегодно тысячи подростков оставались мертвыми на полях, чтобы потом стать удобрениями для растений. Из-за изменения климата они плодоносили три раза в год, и школьников, врачей, инженеров насильно гнали на уборку, а кто отказывался, в лучшем случае подвергался штрафу и годичному пребыванию в психиатрической клинике, которая по-сути была местом для медицинских опытов. Этот же пацан оказал вооруженное сопротивление – защищался при помощи самодельного ружья, за что получил каторгу на Нептун.
Тут раздался голос в динамике:
– Внимание! Мы приближаемся на суверенную территорию Демократической Республики Узбекистан! Всем встать и исполнить государственный гимн!
Для исполнения этого приказа была также предусмотрена процедура: сиденья утоплялись в пол, и наоборот, оттуда выдвигался острый стержень, который обязательно вошел бы в задний проход человека, если бы тот не встал. Алексей вскочил, вспомнив, как в первый раз трое заключенных, страдавших глухотой, не расслышали это, и потом их тела пару часов висели на металлическом колу, пугая остальных – охрана преднамеренно не снимала их, желая создать атмосферу страха и бессилия, подавить в каждом желание сопротивляться.
Гимн был сочинен еще в годы правления первого диктатора – Ислама Каримова, которого в учебниках именовали не иначе как «Человек, определивший эпоху». Действительно, он определил эпоху террора и репрессий, прикрывшись демократическими лозунгами и спецификой национального развития. Его модель развития по пяти принципам стали основой для создания диктаторской республики, где бездействовали законы, зато прижились уголовные понятия. Коррупция стала нормой жизни, и дать взятку чиновнику считалось народным обычаем, и не преследовалось никем. Вставшие у власти его потомки тоже не отличались чистоплотностью – продолжали грабить страну, уничтожать оппозицию, преследовать независимую прессу. Страна была фактически концентрационным лагерем, которая распространила теперь свою часть территории в далекий космос. И как сто лет назад люди пели, приложив правую руку к сердцу и смотря на вычерченный голограммой портрет Ислама Абдуганиевича:
«Сиркуёш хур улкам, элга бахт, нажот,
Сен узинг дустларга йулдош, мехрибон!
Яшнагай то абад илму фан, ижод,
Шухратинг порласин токи бор жахон!»[5]
Охранники внимательно смотрели, чтобы все пели, выражая преданность и гордость за свою принадлежность к этой стране и чтобы правильно выговаривали фразы, не фальшивили. Впрочем, за полтора месяца полета даже те, кто и не особенно утруждал на воле псалмопением, выучил и отработал голос и теперь четко выговаривал каждое слово. Гематомы на некоторых, которые до сих пор не расосались, свидетельствовали об усердии «учителей». Поэтому им приходилось выдавливать даже слезу, чтобы казаться находящимся в состоянии душевного порыва.
«Олтин бу водийлар — жон Узбекистон,
Аждодлар мардона рухи сенга ёр!
Улуг халк қудрати жуш урган замон,
Оламни махлиё айлаган диёр!»[6] – продолжали петь заключенные, хотя это мало было пением. Скорее всего плачь от бессилия и ненависти. Ведь гимн был полной противоположностью тому, в чем находились эти люди. Это было самоунижением и самоистязанием, психологическая пытка. Хотя подобного и добивались те, кто профессионально занимался репрессиями.
Когда гимн был исполнен, голос в динамике произнес:
– Вечная слава «Человеку, определившему эпоху»!
– Вечная слава! – повторили заключенные, хлопая по груди.
– Желаем здравия нашей любимой принцессе Гульнаре Исламовне Каримовой! – продолжал голос, и в ответ все произнесли:
– Да здравствует она еще тысячу лет! – двойной хлопок.
– Пускай дальше руководит республикой наш уважаемый президент Абдугани Исламович Каримов, внук «Человека, определившего эпоху», и ведет нас в Великое будущее!
– Здоровья, здоровья и долгих лет жизни! – трижды хлопнули по груди заключенные. Это были уже отработанным до автоматизма движения и фразы. Подыми каждого посреди ночи, он мог выпалить песню и девиз речитативом, даже еще не проснувшись.
Замигала лампа – все, торжественные процедуры были завершены, разрешалось вернуться в сидячее положение, если есть такое желание. Кресла-унитазы всплыли из-под полы. Кто-то сел обратно, а некоторые остались стоять у иллюминаторов, чтобы дальше рассматривать громадную тюрьму, где теперь им предстояло жить много лет. «Добропожаловать в ад!» – читали все над главным шлюзом, и от этого у многих было такое гнусное состояние, что хоть сейчас в петлю лезь. На самом деле, если сейчас такая возможность предоставилась, то не менее десяти процентов, особенно из числа женщин, совершили суицид. Однако охрана пресекала такие дела, ибо тюрьма-завод нуждался в рабочей силе – «гулий» добывать было не просто, высокая смертность и мутация. Да и сама транспортировка заключенных вылетала в копеечку.
Раздался гул, корабль мелко задрожал. Все встревоженно переглядывались, мол, что это? Но Алексей был спокоен: это включались механизмы захвата, журналист знал специфику внутрисолнечных полетов, поэтому никак не прореагировал. Пилоты практически соприкасались с обшивкой «Ислама Каримова», а его специальные манипуляторы зацепили транспортник, после чего подтянули к шлюзовой камере. Там происходил контакт с магнитами, скобы углублялись в пазы, намертво соединяясь с огромной летающей массой. После контрольных проверок на герметичность, равнозначность атмосферного давления и безопасность от радиации и ядовитых испарений, которые теоретически могли быть в этот момент, дежурный тюрьмы дал разрешение на открытие переходных люков. Одновременно нажал на кнопку и пилот «Рустама Иноятова».
Широкие шлюзы разошлись в сторону, открыв чрево другого обиталища. И в голову Алексея ударила свежая струя воздуха. Хотя трудно было признать в нем свежесть – это был несколько иной состав атмосферы летающей тюрьмы, и здесь запахи жаренного мяса, каленного железа и дезодорантов переплетались с какими-то непонятными ароматами, и именно последнее отрезвляло. Заключенным, в течение долгого полета дышавшие мерзостью (запахи фекалий, мочи и пота), не могли никак насладиться новыми ощущениями. Абутов дышал всей грудью, словно боялся, что их опять запрут в этот вонючий отсек.
– Сидеть, трпрууу! – гневно крикнул один из охранников, увидев, как несколько человек привстали, думая, что их сейчас начнут выводить. Но это было не так. Вначале обслуживающий персонал начал транспортировать из грузовых отсеков какие-то ящики, внутри которых находилось неизвестно что, во всяком случае на этикетках было написано «Совершенно конфиденциально». Однако Алексей был в курсе от своего бывшего одноклассника, который работал на терминале в «Жаслыке» и занимался обработкой грузов: там хранились замороженное мясо – говядина и свинина, вина, коньяки, шоколад, торты, всякие деликатесы для охраны, а также подарки в виде одежды, парфюмерии, ювелирных украшений, игр и прочее. В праздничные или субботние дни палачи и садисты пировали до потери сознания, тогда как заключенным приходилось жрать в лучшем случае консервы, в худшем – переработанную плоть умершего товарища. В оранжереях выращивались фрукты и овощи, однако свежие подавали на стол, естественно, не для тех, кто был суда сослан по решению суда.
– Все, можете вставать! – приказал сержант транспортника. Он нажал на кнопку, и сиденья опять ушли в пол. Все заключенные были повязаны титановыми цепями друг с другом – в каждом звене по шесть человек. С журналистом в одной упряжке были две женщины, а также имам Мамуров и таксист Абутов. Их первыми вывели из транспортника.
Едва нога Алексея вступила на борт летающей тюрьмы, как тоска опять охватила его. Усилием воли он подавил в себе это чувство, вновь сосредоточившись.